Деревня Выселки доживала свой век тихо и незаметно, словно старая собака, дремлющая на солнцепеке. Здесь осталось всего пять жилых дворов, и дом Марии Ивановны — бабы Маши, как звали ее немногие соседи, — стоял на самом отшибе, у кромки векового леса. Мария Ивановна любила это место. Дом был старый, бревенчатый, почерневший от времени и дождей, но крепкий. Его строил еще ее дед, перестраивал отец, а муж, покойный Иван, держал в образцовом порядке до самой своей смерти десять лет назад. Теперь же...

Иногда кажется, что великих узнаёшь не по ролям — по тому, как они любят. Кахи Кавсадзе можно было бы запомнить как Абдуллу из «Белого солнца пустыни» — красивого злодея с пронзительным взглядом, которого цитировали десятилетиями. Но тот, кто видел, как он жил вне кадра, понимал: на самом деле он сыграл самую трудную роль — мужа, не бросившего жену, когда рухнуло всё. Он был грузин до костей — гордый, щедрый, упрямый. В его походке было что-то театральное даже на улице. В Тбилиси его знали все — в кофейнях шептали: «Вот он, Кахи»...