Сентябрь в Сосновке в тот год выдался пронзительно красивым, словно природа пыталась извиниться за засушливое, тяжелое лето. Березы у палисадника стояли в золотых платьях, роняя листву на еще зеленую траву, а воздух по утрам звенел от прохлады, пахнущей антоновкой, прелой ботвой и дымком из печных труб. Для дачников это время поэзии, а для меня, Анны Сергеевны, — время подведения итогов каторжного труда. Мне шестьдесят два года. Пять из них я живу одна, похоронив мужа, Николая. Наш дом — добротный,...

– Оленька, ну ты посмотри на него, у ребенка же руки трясутся! Разве можно так давить на маленького человека? Ты не мать, ты какой-то жандарм в юбке, честное слово. Лариса Петровна демонстративно схватилась за сердце и опустилась на кухонный стул, всем своим видом показывая, как глубоко ее ранит происходящее. Ольга, стоя у раковины, лишь крепче сжала губку. Ей стоило огромных усилий не закатить глаза и сохранить спокойный тон. – Лариса Петровна, Павлик просто моет за собой тарелку. Это его обязанность...