1. В пять лет меня похитил какой-то чужой дядька, от магазина, подхватил на руки и понёс. Я помню, как билась в его руках, кричала, звала маму. А она и не видела ничего, потому что зашла в магазин, а меня оставила на улице. Было очень много прохожих, но все думали, что это папа с дочкой. Спасла неожиданно появившаяся женщина, стала кричать, пытаясь отнять меня. Остановился, подошёл офицер и с ним солдаты, вроде двое. Потом появилась мама. Так я была спасена. Это было лето 1948- го года, г, Свердловск...

Обещание, данное умирающей подруге, тяжелее любого креста. Особенно когда на дворе июнь 1941-го, а в твоих собственных двадцать три года нет ни кола ни двора. Но глядя в мутные глаза Марфы и слыша за спиной сдержанный всхлип её детей, Анфиса поняла: назад дороги нет. Её слово теперь — закон, который ей предстоит нести через всю войну. Шёл июнь 1941-го, но в избе Марфы Каретниковой от неподвижного, густого воздуха казалось, что время остановилось. Запах болезни — смесь сухих трав, варёной картошки и чего-то тяжёлого, приторного — въелся в бревенчатые стены...