«Это тебе за молчание», — сказала Вероника Петровна, протягивая мне гладкий белый конверт. Ее ногти, покрытые глянцевым вишневым лаком, хищно блеснули в тусклом свете коридора. Идеальный маникюр, идеальная укладка, идеальное презрение в глазах. Мы только что вышли из-за стола. За прикрытой дверью в гостиную еще слышались приглушенные голоса ее родителей, раскатистый смех ее мужа Егора и спокойный бас моего — Олега, ее родного брата. Семейный ужин в честь какой-то незначительной годовщины, очередной повод собраться и продемонстрировать фасад благополучия...

— Подойди, Алина, не стесняйся, — голос Тамары Игоревны был обманчиво-ласковым, как мед, в котором застыла оса. — Хочу тебе кое-что подарить. Алина медленно подошла к свекрови, чувствуя на себе взгляды всех собравшихся за длинным дубовым столом. Сегодня праздновали день рождения Кирилла, ее мужа, и Тамара Игоревна, как всегда, устроила прием в своем загородном доме, больше похожем на музей с его антикварной мебелью и тяжелыми портьерами. Кирилл сидел во главе стола, слегка смущенно улыбаясь. Он любил мать, но ее театральные жесты его утомляли...