Лиза была твердо убеждена: стоит мужу прийти домой, сесть за стол и отведать её фирменный борщ с копчёной грудинкой — и всё встанет на свои места. Борщ всегда удавался ей лучше всего, и процесс его приготовления был для неё чем-то вроде ритуала — почти медитации. Обжарить лучок до золотистого хруста… Нарезать капусту так тонко, что она ложилась в кастрюлю, как шёлковые нити… Добавить щепотку сахара после томатной пасты — чтобы вкус заиграл, стал глубже, гармоничнее… Николай всегда с аппетитом доедал свою порцию и шутил, что это вкуснее, чем в любом ресторане...

Я проснулась в шесть утра, как всегда. Привычка медсестры — тридцать семь лет вставала к первой смене. Только теперь я не в своей постели. Я лежу на продавленном диване у Нины Петровны, соседки с третьего этажа, и не могу пошевелиться от того, что случилось вчера. Мне шестьдесят семь. У меня свежий шов на груди после операции на сердце. И у меня больше нет дома. Вчера меня выписали из кардиологии. Врач сказал: «Лидия Семёновна, вы молодец, держитесь. Только никаких нервов». Я кивнула, собрала пакет с вещами — ночнушка, тапочки, пустые блистеры от таблеток — и поймала такси...