Звук захлопнувшейся двери отозвался в моей голове гулким эхом, похожим на выстрел, который ознаменовал конец одной жизни и, как я узнаю позже, начало другой. Я стояла посреди прихожей, глядя на своё отражение в большом зеркале шкафа-купе. Оттуда на меня смотрела женщина, которую я едва узнавала. Оплывшее, уставшее лицо, потухший взгляд, бесформенный домашний халат, который должен был скрывать лишние килограммы, но лишь подчеркивал мою полную капитуляцию перед жизнью. — Кому ты нужна? — голос Игоря всё еще звенел в ушах, едкий, как кислота...

В доме Волковых даже воздух казался накрахмаленным. Он пах дорогой полиролью для антикварной мебели, селективным парфюмом Инессы Павловны — что-то французское за двести тысяч флакон — и едва уловимым ароматом презрения, который, казалось, источали сами стены особняка. Этот трехэтажный дворец в закрытом поселке под Москвой был воплощением успеха и амбиций. Каждая деталь интерьера кричала о деньгах: венецианские люстры, мрамор из Каррары, картины современных художников, чьи имена мелькали на аукционах...

Тишина в моей квартире была моим главным богатством. Я могла прийти с работы, сбросить туфли, налить чаю и просто сидеть на своем диване, глядя на вечерние огни за окном. Эта двушка на окраине Москвы была выстрадана мной: три года тотальной экономии, вторая работа, нервотрепка с ипотекой и ремонтом...