Яна застыла посреди кухни с полотенцем в руках. В вечернем воздухе квартиры повисло недоумение, смешанное с возмущением. Урбан стоял у окна, даже не удосужившись повернуться к жене лицом, когда озвучивал своё распоряжение. — Прости, ЧТО? — переспросила она, медленно опуская полотенце на стол. — Ты слышала. Римме нужна помощь. Она моя сестра, а ты — моя жена. Это твоя ОБЯЗАННОСТЬ помогать моей семье. Яна прищурилась. За пять лет брака она привыкла к холодности мужа, но такая наглость была чем-то новым...

На улице сегодня было шумно, как, впрочем, всегда весной, когда горожане наконец дождались льющего на землю потоки непривычного тепла солнца, когда серые, неприглядные сугробы смыло проходившими по проспекту поливалками, и теперь ручьи от них весело бегут, сверкая серебряными нитками, вниз, к переулку, и дальше, по Замятнической к церковке. В ней, кстати, сегодня тоже суетно. Выпорхнула из микроавтобуса группка людей, женщины в платьях и платках, нежно–голубых, зеленый, белых. Платки им на удивление к лицу...