— Ты опять поздно, Миша. Снова совещание затянулось? Голос Варвары был тихим, почти без упрека, но в нем слышалась такая застарелая усталость, что она резала слух громче любого крика. Михаил, стаскивая с себя дорогое пальто, даже не обернулся. Он бросил его на пуфик в прихожей, нарушая идеальный порядок, который Варвара так старательно поддерживала в их небольшой, но уютной двухкомнатной квартире. — Варь, ну ты же знаешь, конец квартала. Отчеты, планы… Голова кругом идет. Ты поела? Он прошел на кухню, открыл холодильник и с разочарованием захлопнул дверцу...

Я возвращалась с вечернего выезда — кот Штраус после стоматологии отказывался есть паштет, а потом внезапно съел варёную курицу и заснул на батарее. На лестничной площадке моего этажа пахло мокрой пылью и супом из пакетика. Я уже доставала ключи, когда из-за стены протянулся звук, который обходится без слов: детский плач. Не «выплакаться и успокоиться», а пилой: вдох — вдох — задержка — высокий визг, потом сип. У меня в голове щёлкнуло профессиональное: тайминг плача — это почти как температура у пациентов...