Лика выскользнула из квартиры. Она не собиралась идти ни за какой одеждой, а сразу направилась в сторону вокзала. – Город дорогой, квартиры дорогие, практически всегда пасмурно. Поступить я все равно никуда не смогла. Да еще и эти свалились на мою голову. Хватит, я в такие игры не играю. Поеду я домой. Делать мне здесь нечего, - думала она, шагая до метро. – Оборудование разбито, вещи безнадежно испорчены. Хорошо, что с этого хмыря удалось немного денег поиметь, да чуть-чуть подкопила на своем занятии...

Татьяна Ивановна замерла с полотенцем в руках. Вода ещё тихо капала с волос на линолеум, оставляя неровные тёмные круги. Из комнаты доносился хриплый, надломленный от крика голос зятя. — Это моя квартира, я её купил! А ты здесь никто! — кричал он, захлёбываясь злостью. — Никто, слышишь? Дочь молча смотрела в пол. Это молчание резало по сердцу больнее любых слов. Татьяна машинально сжала в руках полотенце так сильно, что суставы побелели. Десять лет. Десять лет она выплачивала ипотеку за эту «трешку», во всём себе отказывая, в старом пальто ходила, чтобы молодые жили в комфорте...