Тряпка из микрофибры зацепилась за острый край деревянного лепестка на декоративной панели. Ирина Владимировна резко дернула рукой, пытаясь освободить ткань, и невольно навалилась всем телом на резной декор стены. Старый дуб под ладонью был шершавым, теплым и казался монолитным, вечным, как и весь этот дом. Но вдруг под пальцами что-то дрогнуло, словно внутри стены провернулся невидимый сустав. Раздался сухой, короткий щелчок, похожий на перелом ветки в зимнем лесу. Ирина отпрянула, прижимая к груди тряпку...

— Нет, Андрей, сегодня курицы не будет. И завтра тоже. Доешь макароны, я сварила свежие. Елена произнесла это ровным, лишённым всякой интонации голосом, не отрываясь от плиты. Она помешивала в сковороде зажарку из лука и моркови — единственное, чем сегодня можно было сдобрить пустые макароны. Запах был бедным, но честным. На большее денег просто не осталось. В кошельке сиротливо лежали две помятые сотенные бумажки и горсть мелочи. До её зарплаты ещё четыре дня. До его мифического аванса, который «вот-вот должны дать», — вечность...