Надежда Петровна услышала это случайно. Тонкие стены, негромкий голос невестки — и три слова, которые перевернули всё. А ведь ещё утром она стояла у плиты и помешивала рагу. Запах жареного лука и тушёных овощей казался ей самым уютным на свете. Она всегда считала, что кухня — сердце дома, место, где пахнет заботой. Невестка так не считала. — Надежда Петровна, ну сколько можно? — Алина вошла в кухню, демонстративно зажав нос. — Мы же просили. Виталик не переносит этот запах. У нас теперь нормальное питание, доставки, а вы опять со своими зажарками...

— А вы, простите, кто? И почему вы сидите в моем кресле в уличных ботинках? Света замерла в дверях собственной гостиной. Ключ в замке повернулся слишком легко, словно дверь кто-то открывал изнутри совсем недавно, и предчувствие не обмануло. В её любимом, купленном на распродаже итальянском кресле, обитом горчичным велюром, сидел незнакомый мужчина. Вид у него был помятый: серый пиджак с заломами на локтях, жидкая бороденка и бегающие глазки. На коленях он держал пухлую папку с бумагами. — Это Олег...