Вечером они ужинали поздно. Макароны с тушёной курицей, салат из огурцов, чай. На столе — крошки, пакет с хлебом, телефон Лины экраном вниз. Артём выключил телевизор, чтобы не мешал. Сказал, что завтра с утра у него встреча, надо рано лечь. Она кивнула, но взгляд был где-то в стороне, у окна, где за шторой прятался тёплый свет уличного фонаря. Он собрал тарелки, поставил их в раковину, пустил воду, на ходу бросил: «Я потом помою, иди ложись». Она ответила «ага» и ушла в спальню. Шаги в коридоре — мягкие, усталые...

Она произнесла это так, будто сообщала, что молоко в холодильнике закончилось. Голос ровный, без единой трещинки. А слова… слова повисли в воздухе кухни тяжелыми, липкими хлопьями, застряли у меня в горле, не давая дышать. «Я хочу попробовать с другим мужчиной». Стоя спиной ко мне, она мыла чашку. Мою любимую, с дурацким ежиком. И добавляла, уже чуть тише, сквозь шум воды: «Ты мне надоел, Сергей. Просто надоел». Время замерло. Застыли капли дождя на темном окне, застыл пар над моей кружкой с недопитым чаем, застыл я сам, вцепившись пальцами в край столешницы, пока костяшки не побелели...