В том, что случилось с дочерью, был виноват только он. Дима даже не отрицал. Жена била словами хлёстко, в самое сердце. — Я тебе сказала: позвони, проверь! — её голос был сиплым от слёз и крика, и каждое слово оттачивалось холодной яростью и врезалось в него, как камень в стену, оставляя глубокую вмятину. — От тебя требовался всего один звонок! Спросить: «Юль, ты сделала укол?» И всё! Но нет же! Занят был? Это было важнее твоих дел? Всё ещё важнее, да?! —Нет,- отвечал Дима бесцветно. — Ты недоглядел,...

Маргарита никогда не грезила о свадьбе. Белое платье, фата, голуби, взмывающие ввысь на фоне облупленных стен ЗАГСа – все это проплывало мимо, не задевая ее. С юности она лелеяла иную мечту – свой собственный угол. Не с вычурными гардинами и громоздким шкафом-купе, а просто – личное пространство, где никто не маячит под боком. Балкон, распахнутый навстречу небу, а не кухонному окну соседей. Тараканы, в конце концов, существующие строго за плинтусом. И ключ – только в ее ладони. К тридцати двум годам Маргарита оставила попытки бороться...