Артур быстро выглянул из подворотни и тут же спрятался обратно. Плохо. У костра, разведённого в стальной бочке, мялись четыре тёмные фигуры. Тела укутаны в чёрные рясы, лица скрыты капюшонами. Не бродяги – либо «Сартрийцы», либо «Ницшеанцы». Впрочем, какая разница? Встреча ни с теми, ни с другими не сулила ничего хорошего. Эти группировки годами не могли поделить территорию. Горин плохо разбирался в радикальных течениях, но одно знал чётко: «От идейных философов нужно бежать без оглядки». Это последнее, что сказал ему отец перед смертью...

Сырая земля летела из ямы тяжёлыми комьями. Стук лопаты отдавался в промёрзшем глиняном дне, будто уже в крышку гроба. Старуха Никитишна, сухая, вся в морщинах, копала с яростью, которой её иссохшее тело вроде бы не могло обладать. Сваленные в стороны комья почвы образовали высокий вал, из-под них тянуло сыростью и холодом, будто сама могила дышала. Косынка съехала на бок, седые пряди липли к впалым щекам, а глаза её горели безумным огнём. — Не дамся! — выкрикнула она, голос сорвался в хрип. — Лучше...