Она впервые по-настоящему почувствовала, что у них есть место, где не звенят телефоны и где можно говорить тише, чем обычно, в тот июнь, когда к вечеру на крыльце садились тёплые комары и пахло мокрой древесиной. Тогда дача была ещё почти пустой: в кухне — старый стол с облупившейся кромкой, в комнате — диван с продавленной серединой и ковёр, который держался за стену на двух гвоздях. — Пахнет мышами, — хмыкнул Сергей, поднимаясь. — Но это лечится. — Мышами пахнет, потому что дом скучал, — отозвалась Кристина...

— Она ушла? Голос Виктора в телефонной трубке был глухим, лишённым всяких интонаций, словно он говорил из пустого колодца. На том конце провода воцарилось молчание, достаточно долгое, чтобы представить, как Лера ищет в себе силы для ответа. Наконец она произнесла, так же бесцветно и ровно: — Да. Пятнадцать минут назад. Виктор закрыл глаза, прислонившись лбом к холодному стеклу офисного окна. Внизу, на двадцатом этаже под ним, кипела, суетилась, жила своей жизнью Москва, но для него весь этот огромный мир сузился до голоса жены...