Ночь или раннее утро. Так тихо и спокойно, будто нет никакой войны. Город уже не бомбят, только обстреливают; в бомбоубежище, к счастью, ходить не надо, да на это просто нет сил. Я лежу не шевелясь, плотно укрытая двумя одеялами. Стоит неосторожно повернуться, как в щели заползает холод, сковывает всё тело так, что долго не получается согреться снова. Может, из-за голода кровь бежит медленнее? В темноте не видно часов на стене, но по ощущениям – около пяти утра, значит, скоро вставать в булочную...

— Ларочка теперь будет жить в моей комнате, а ты переедешь в кладовку, — свекровь стояла в дверях спальни, держа в руках старый чемодан. — Моей внучке нужно пространство для развития. Марина застыла с полотенцем в руках, не веря своим ушам. Лариса, дочь золовки, приезжала к ним всего на две недели каникул. А свекровь Галина Павловна уже переделывала под неё весь дом. — Но это наша с Димой спальня, — тихо возразила Марина. — Мы не можем спать в кладовке. — Дима согласен, — отрезала свекровь, входя в комнату и открывая шкаф...