Андрей проснулся от звука закипающего чайника. За окном едва брезжил рассвет, но Лена уже стояла у плиты, в халате, с непричесанными волосами. Он знал этот взгляд — усталый, отрешенный, устремленный в пустоту. Такой взгляд у нее появился месяца три назад, когда ей пришлось взять дополнительные смены в клинике. — Доброе утро, — осторожно произнес он, входя на кухню. Лена молча кивнула, разливая кипяток по кружкам. Растворимый кофе, никакой церемонии с туркой, как раньше. Теперь на это не было времени...

Иногда родня принимает чужие деньги за свою обязанность. Но однажды терпение заканчивается, и молчаливый поступок говорит громче любых слов. Борщ в тарелке остыл до температуры якутского воздуха за окном, а я всё сидела неподвижно, глядя на экран телефона. Сорок три тысячи рублей — вся моя зарплата за декабрь. Пальцы дрожали не от холода, а от того, что происходило за этим самым семейным столом. — Ну что, Стефаночка, — Ефросинья Петровна прихлёбывала чай из блюдца, не отрывая от меня хищного взгляда, — теперь, когда у тебя такие хорошие деньги, пора бы и о старших подумать...