Дождь барабанил по карнизу с такой настойчивостью, будто пытался пробить жесть насквозь. Марина стояла у окна, прижавшись лбом к холодному стеклу. На улице, в серой мгле октябрьского вечера, спешили прохожие, пряча лица в воротники, а у неё внутри была такая же серость, только ещё и с привкусом горечи. За спиной, на кухне, гремел посудой Игорь. Звук был раздражающим, резким. Он всегда мыл посуду так, словно делал одолжение всему человечеству, хотя это была всего лишь пара тарелок после ужина. Ужина, который Марина готовила два часа после смены в банке, стараясь угодить его вкусам...