Синяк — как подпись ночи: его не придумывают. Я увидел синяк на плече сына и понял, что дом стал похож на штрек: воздух есть, света нет. А на вешалке висел ремень — аккуратный, как инструмент, который кто-то полюбил слишком сильно. Я шахтёр, двадцать лет под землёй. Вахты, пересменки, лампа в каске и этот особый глухой покой, когда закрывают за тобой клетку шахтного лифта и ты летишь в черноту, как в собственную тень. На поверхности меня ждала семья: жена, сын и дочь. Дом пах картошкой, мокрыми рукавицами и чуть-чуть — углём, который со мной поднимался даже в самых выстиранных вещах...

Алевтина Александровна категорически не любила невестку. Эта нелюбовь носила полностью иррациональный характер, но преодолеть ее женщина не могла. Впрочем, и не очень хотела. В мечтах тетка давно нарисовала себе идеальную сноху, а жена сына ну никак не помещалась в придуманные рамки. Ситуацию ухудшало то, что собственный супруг относился к девушке очень лояльно, поэтому с ним обсудить недостатки новой родственницы не получалось. Это еще больше злило Алевтину Александровну. Приходилось останавливаться...