Тимур поставил на кухонный стол чашку с горячим чаем и внимательно посмотрел на жену. Юля только что вернулась с работы, было видно, что день выдался непростым: она выглядела уставшей, под глазами залегли тёмные круги. Сейчас ей явно было не до серьезных разговоров, но откладывать больше было нельзя. Решение было принято давно, осталось поставить жену в известность о том, что скоро их жизнь изменится. – Юль, я тут подумал… – начал Тимур, осторожно подбирая каждое слово. – Родители совсем сдали за последнее время...

Он видел. Сквозь прищур ресниц, в предрассветной сизой мути сеней, Михаил видел, как Лена крадется к двери. Неслышный скрип половиц, осторожный щелчок щеколды — и вот уже ее тонкий силуэт растворяется в утреннем тумане, навсегда. Он лежал и не шелохнулся, будто спящий. Не потому что спал. А потому что понял: удержать силой можно все что угодно, кроме души, рвущейся навстречу собственной погибели. Ольховка в тот майский день 1940 года утопала в зелени и тишине, нарушаемой лишь кудахтаньем кур да далеким мычанием коровы...