— А ты не лопнешь, деточка, от такой наглости? — голос Марины был тихим, но в наступившей тишине он прозвучал как щелчок хлыста. — Мы с Сергеем на квартиру копим, а не на твои хотелки. Лида, раздув ноздри, швырнула кухонное полотенце на стол так, что с него посыпались крошки, и визгливо крикнула: — Жлобы! У родной сестры единственная радость в жизни накрывается, а вы копейки считаете! На кухне повисла тяжелая, липкая пауза, в которой слышно было лишь, как шкварчит на сковороде масло да тикают старые ходики на стене...

— Подпиши, чего ты упираешься, — голос Павла дрогнул, но он пытался сделать его твердым. — Ну не чужой же я тут. Надя стояла у окна, прижимая к груди папку с документами так, будто там лежал не простой договор, а что-то живое, упрямо бьющееся. — Еще раз мне эту бумагу под нос подсунь, — тихо сказала она, не оборачиваясь, — и я сама тебе дверь открою. В обе створки. Кухня сразу будто съежилась. Холодильник затарахтел громче, капли из плохо закрученного крана зазвучали отчетливее. Павел сглотнул, сжал и разжал пальцы...