Баба Катя копалась за кустами, пыхтела и ворчала что–то себе под нос. Летели в сторону комья земли, вгрызалась в черную жирную почву старая, проржавевшая у основания черенка лопата, того гляди треснет. От того и чертыхается баба Катя, клянет мужа, Петра Ивановича. — Рук что ли нет? Всё на меня повесил! А сам!.. Мужик в доме, а на кой он мужик, если за инвентарем не следит! Горе мое горькое, силушку где взять? Аккордеон его окаянный прочь! И удочки! И вообще… Ругаться сильно, крепко, по–мужски, Екатерина Федоровна стеснялась...

Светлана стояла у окна и смотрела на дорогу. Октябрьский ветер гнал по асфальту жёлтые листья, небо затянули серые тучи. За окном виднелся загон, где похрюкивали свиньи — двадцать голов, её хозяйство, её гордость. Ферма небольшая, но приносила стабильный доход. Светлана работала не покладая рук: кормила животных, чистила загоны, возила корма. Руки огрубели, спина болела по вечерам, но дело приносило удовлетворение. — Света, он уже едет! — крикнула мать из кухни. Светлана обернулась. Вера Константиновна суетилась у плиты, помешивая что-то в кастрюле...