Под окном больничной палаты – железная крыша крыльца. Дождь – осенний, колкий, каменный бил громко и мерзко. Марина проснулась от этого шума, лежала и прислушивалась к себе. Она тут оперировалась – удалила кисту, а вместе с ней и яичник. Возраст что ли? Впрочем, тут лежали женщины разного возраста. Тусклый свет шел из приоткрытой двери коридора. Запах валерианы, хлорки... И тут, сквозь заглушающий металлический звук дождя, Марина услышала подвывание. Она прислушалась – нет, все тихо. А потом – опять...

— Не хочу, — шмыгнул носом Серёжка, — не хочу больше собаку! Такого, как Серый, не найти… — и снова разревелся. — Ладно, ладно. Поплачь, чего уж там, — вздохнул дед и погладил внука по голове... Серёжка, усевшись на старую колоду, плакал навзрыд. Дед подвинул худенького внука и присел рядом. Он погладил его по голове и сказал: — Ты поплачь, поплачь. Что поделаешь, срок у них такой короткий. Серый хорошо пожил, да только пришёл его срок. Мне его тоже жалко, да и трудно нам будет без собаки. А такого, как Серый, сложно сыскать...