Жара в кухне стояла невыносимая, будто бы она впитала в себя весь пар от кастрюль и весь накал сегодняшнего дня. Я, Анна, вытирала со лба пот тыльной стороной ладони и смотрела, как на плите булькает борщ — тот самый, рецепт которого мне так и не удалось довести до идеала за семь лет брака. Идеал, по версии моей свекрови, Галины Ивановны, витал где-то далеко-далеко, в недосягаемых кулинарных мирах, куда мне, очевидно, был закрыт путь. — Мама, можно я еще один мультик? — канюча, дернула меня за подол фартука дочка Катя...

Анна разглядывала свое отражение в огромном окне, за которым медленно гас петербургский вечер. Золотые шпили и мокрый асфальт сливались в размытую акварель. В отражении она видела не свою гостиную в пастельных тонах, а призрак самой себя – тридцатипятилетнюю женщину, у которой, казалось, есть всё. И всё это было сделано из хрусталя: прекрасное, прозрачное и невероятно хрупкое. — Опять у окна стоишь? – мягкий голос мужа вывел ее из оцепенения. Сергей подошел сзади, обнял ее, прижав подбородок к ее виску...