Три недели я жил как затворник. Писал до изнеможения, спал урывками. Но что-то начало меняться. Сначала я списывал это на усталость и стресс. Ветер за окном вдруг начинал пахнуть морем — точь-в-точь как в той сцене из моего романа, где Матвей вспоминает их с женой медовый месяц. Вода из-под крана однажды на вкус оказалась ледяной водой из горного ручья, который я описал двумя абзацами ранее. Я пытался не обращать внимания. Писательское воображение, галлюцинации от недосыпа. Все что угодно. Все изменилось в ту ночь, когда я писал ключевую сцену...