Я зашла в квартиру, сбрасывая мокрые ботинки в прихожей. Вечер пятницы, дождь за окном, а дома — тепло и пахнет жареной картошкой. Мама, как обычно, накрывала на стол, отец копался в телефоне.   — Алина, ну наконец-то! — мама обернулась, улыбаясь. — Мы тебя ждём, у нас новость!   Я села за стол, насторожившись. В их «радостных новостях» обычно скрывался подвох.   — Ну, говорите уже. Что случилось?   Отец отложил телефон, торжественно выпрямившись.   — Мы переоформили квартиру. Теперь она в собственности Игоря...

Я помню тот момент, когда впервые услышал сирену шахты. Нет, я не жил тогда в Макеевке — я просто слушал рассказ о детстве Владимира Талашко. И всё равно внутри похолодело. Представьте: обычный посёлок, вечер, дети играют, женщины моют окна, мужчины возвращаются с работы. И вдруг над всем этим звучит вой. Такой, что кровь сворачивается. Сирена, означающая только одно: беда под землёй. В этот момент жизнь замирала. Люди бежали к шахте, но не за спасением, а за вестями. Сколько погибших? Кто? Чьи семьи осиротеют сегодня? Для маленького Вовы это не было кино...