Октябрина всегда чувствовала, что её имя будто сшито из чужой ткани — грубое, колючее, не по размеру. Ну что это за чудо такое, в самом деле! Вокруг девчонки как девчонки — Лены, Тани, Оли, Насти… И только она — Октябрина. Смешно даже произносить, как будто язык спотыкается на середине. В детском доме это имя знали все, но мало кто задумывался, каково — жить с ним, носить его каждый день, словно неудачное платье, которое жмёт в плечах и никак не исправить. Воспитатели рассказывали, что нашли девочку в октябре, маленькую, перемёрзшую, тихо плачущую...

Жара в кухне стояла невыносимая, будто бы она впитала в себя весь пар от кастрюль и весь накал сегодняшнего дня. Я, Анна, вытирала со лба пот тыльной стороной ладони и смотрела, как на плите булькает борщ — тот самый, рецепт которого мне так и не удалось довести до идеала за семь лет брака. Идеал, по версии моей свекрови, Галины Ивановны, витал где-то далеко-далеко, в недосягаемых кулинарных мирах, куда мне, очевидно, был закрыт путь. — Мама, можно я еще один мультик? — канюча, дернула меня за подол фартука дочка Катя...