День был из тех, что проходят сам собой: накладные сошлись с остатками, таблица перестала ругаться, хозяйка магазина впервые сказала «молодец» без поправок. Оля сложила бумаги в зелёный скоросшиватель, потянулась, глянула в окно — мокрый март слипался в серую ленту дорог. Телефон пикнул коротко: «Можно голосом? Одно важное. Н.» Она долго смотрела на сообщение, как на красную кнопку «стоп» в автобусе: нажмёшь — и всё. Набрала: «Только по телефону. И недолго». Почти сразу — звонок. — Слушаю, — сказала Оля тихо, чтобы не слышал весь «Семь зёрен»...

Шелест пластикового пакета с продуктами был единственным звуком, который сопровождал Алину в полутемной прихожей. Она сбросила туфли на взодник, почувствовав, как ноют ступни после десяти часов на ногах. В квартире пахло жареной картошкой и луком — пахло чужим бытом, жизнью, которая так и не стала до конца своей. Она еще не успела перевести дух, как из гостиной на нее обрушился громкий, сдавленный от злости голос мужа. — Любимая, ты попутала что-ли? Максим стоял посреди комнаты, сжимая в руке ее синюю банковскую карту...