— Здесь я посажу чеснок, а тут мы построим баню, — торжественно объявила Полина Васильевна, едва переступив порог участка и вскинув на меня выразительный взгляд, будто спрашивала разрешения на коронацию. — Эм… здравствуйте, Полина Васильевна, — протянула я, даже не успев вытереть садовые перчатки. — Мы, кажется, договаривались просто на шашлыки и караоке. — Караоке будет вечером, — отмахнулась она. — А сейчас сентябрь, девочка. Сентябрь — это ягода, сахар и банки. Где у вас банки? — Поля, мам, мы...

Третью ночь подряд видела Наталья один и тот же сон, и заканчивался он до жути явственно. Так явственно, что вспоминая его, она холодела от ужаса. Она просыпалась среди ночи, потерянно ходила по дому, по привычке начинала утренние хлопоты. Но нет-нет да наваливались туманные видения сна, и Наталья, опираясь на столешницу, стояла, опустив голову, стараясь не думать, не думать об этом. А снилась ей дочь. Будто б малая ещё совсем, будто б тонет она в реке. И так явственно тянет к ней ручки: помоги, мол, помоги...