В ресторане «Монарх» время текло иначе, чем на улице. Там, за тяжелыми дубовыми дверями, бушевала московская зима, слякотная и серая, а здесь царило вечное, надушенное лето богатства. Нина Петровна знала этот контраст слишком хорошо. Каждое утро она надевала старенький пуховик, который уже трижды штопала на локтях, садилась в переполненный автобус и ехала через весь город, чтобы превратиться в невидимку. В свои пятьдесят пять Нина Петровна сохранила осанку учительницы литературы, которой была большую часть жизни...

Квартира сорок на третьем этаже была как черная метка всего подъезда. Это дыра, из которой сочились пьяные крики, мат, звон битого стекла и тяжёлый, кислый запах немых тел и чего-то ещё — едкого, химического. Гореловы! Про Витьку-алкаша, бывшего зека, все соседи знали. И боялись. Двенадцатилетняя Лена каждый вечер становилась невольной свидетельницей взрослых разговоров. — Опять до трёх ночи шум! — мама, Светлана Петровна, с раздражением ставила на стол тарелку с супом. — Ребёнок плачет, а они орут и дерутся...