Настасья снимает бельё и одежду Ганса с верёвки. Звенят в рельс. Председатель возле забора курит. - Пора на работу… Настасья улыбается: - Не опоздаем. Не волнуйся. - Что же теперь в деревне-то скажут? - Поговорят, да перестанут. А мне главное теперь - ребёночка здорового родить. - А вы теперь как? Как муж с женой будете, или так… Иногда? - Не знаю я. За двенадцать лет я и одна привыкла… Посмотрим. - Как же ты это с немцем-то, а не со старшиной! - Да у старшины твоего злобы на душе больше, чем у любого немца! Да и сам же он говорил - не фашисты они. Так… Настасья берёт вёдра, коромысло, подходит к Председателю...

Сашка до последнего оттягивал эту неприятную поездку к своему неминуемому позору, но бесконечно отмазываться было нельзя, любимая Аня и так постоянно злилась, поэтому пришлось смириться со своей участью и согласиться. Выбрали удобные выходные и вот, спустя каких-то двести километров по размытым сельским дорогам, Сашкин автомобиль, грязный как брошенный при отступлении немецкий мотоцикл, торжественно въехала в родную Анину деревню. Зачем только машину намывал перед поездкой, да ещё и с полиролью? Теперь даже цвет кузова было сложно понять...