— Миша, ты меня слышишь? Я тебя не о Луне прошу. Телевизор включишь, я плейлист с мультиками на полдня составила. Еда в холодильнике. Просто будь рядом. Просто будь здесь, в квартире. Екатерина стояла в прихожей, уже в пальто, и смотрела на мужа. Она говорила тихо, почти без нажима, но в этой тишине содержалось больше металла, чем в любом крике. Это было её сотое, может, тысячное собеседование за последние полгода. Но сегодня всё было иначе. Это была не просто строчка в резюме, это был шанс вытащить их семью из липкой, засасывающей трясины безденежья...

Кулон был холодным. Холодным, как последний зимний лед на Оке, который вот-вот тронется, унося с собой всё. Мария сидела на краю некрашеной кровати, и этот маленький, вылепленный из глины треугольник жёг ей ладонь. На нём были выцарапаны две буквы: «А» и «М». Андрей. Мария. Теперь это были буквы на её надгробии. Надгробии из четырёх лет ожидания и одного письма, которое лежало у неё на коленях. Письма от чужой женщины. Кулон был холодным. Холодным, как последний зимний лед на Оке, который вот-вот тронется, унося с собой всё...