Слово «враг» нарисовали углем на ее окне. Грубо, криво, с ненавистью. Анастасия стояла и смотрела на него, сжимая в белом кулаке краюху хлеба, которую из жалости подкинула соседка. Жена врага народа. Это клеймо теперь было выжжено на ней и на ее сыне. За спиной рыдала свекровь, проклиная ее на чем свет стоит. Но Настя уже не слышала. Где-то там, на фронте, гибли ее братья. А здесь, в Сибири, шла своя, тихая война. Война за выживание. И она поняла: чтобы спасти сына, пора самой стать врагом — для всех, кто встанет на ее пути...

Тот сон пришел ко мне в середине апреля, и его странность врезалась в память с первого же мгновения. Я стояла в полумраке старой церкви, той самой, что в соседнем селе. Воздух был густым и сладким от запаха застывшего воска и ладана. Пыльные лучи света падали из узкого окна под куполом, освещая частицы пыли, кружащиеся в воздухе. И там, в этом тихом сумраке, я увидела его. Стоял у стены, прислонившись к грубой каменной кладке, и молча смотрел на меня. Он был таким, каким я помнила его при жизни — в своей привычной темной куртке, с той же чуть уставшей улыбкой в уголках глаз...