Телефон вибрировал, словно бы пританцовывая по стеклянной поверхности журнального столика. Имя на экране заставило сердце Нины резко и неприятно сжаться, словно оно превратилось в маленький, холодный камушек. Инга. Всего четыре буквы, а по телу пробежала знакомая волна усталости. Только не сейчас! Нина полчаса назад вернулась из больницы от мамы, и на сердце без того была невероятная тяжесть: лечение не помогало, и что делать дальше, было непонятно. Но если Нина не возьмёт сейчас трубку, Инга позвонит маме, а этого допустить было нельзя...

— Да ты в своем уме?! — взревел Дмитрий, обрушивая кулак на стол. Дребезжали чашки, подпрыгивала соль в солонке. — Мать была права! Ты — жадина! Десять миллионов свалились, а ты своей семье помочь не хочешь! Алена молча крутила в руках ложку. Вареная гречка в тарелке давно остыла, превратившись в безвкусную массу. Ела она машинально, больше по привычке, чем от голода. Последние два дня внутри нее зияла выжженная пустошь, словно старая хрущевка рухнула под натиском равнодушного ковша. — Жадина? — тихо, но с отчетливой дрожью в голосе переспросила она...