Конец дня наступил внезапно, как всегда бывает поздней осенью. За окном давно стемнело, и отблески уличных фонарей рисовали на стене длинные, расплывчатые тени. Жанна щёлкнула выключателем, и мягкий свет напольной лампы залил гостиную, отогнав ночную синеву. Она сбросила туфли и на мгновение застыла, прислушиваясь к тишине в квартире. Не та благодатная тишина, когда всё замирает, а напряжённая, густая, будто воздух перед грозой. Её спасли ключи в двери. Знакомый щелчок, скрип двери — и вот он, Алексей...

— Мам, ну пойми, у нас молодежь, тебе будет шумно, — сказала она, выставляя сумку с моими вещами за порог. — Это же всего на одну ночь. Ну что ты смотришь на меня, как на врага народа? Катя даже не смотрела мне в глаза. Она нервно теребила край своего модного свитера оверсайз, переступая с ноги на ногу в меховых тапочках. За её спиной, в глубине моей же трешки, полученной еще моим мужем от завода, уже гремела музыка. Слышался смех, звон бокалов и какой-то тяжелый, ритмичный бас, от которого вибрировали стекла в серванте...