Виктор провёл ладонью по нотной бумаге. Пальцы оставляли едва заметный след — кожа впитала графит от карандашей за десятилетия работы. Он писал музыку, которую никогда не услышит. Линии складывались в такты, такты — в мелодию, мелодия жила только в его голове, в памяти о звуках, которых больше не существовало. Квартира молчала. Пыль осела на крышке рояля — он не открывал её три года. Зачем? Клавиши под пальцами, вибрация струн в деке — всё это стало бесполезным, когда тишина поглотила мир. Абсолютная...