Лада вывела инвалидное кресло на террасу небольшого домика. Она машинально заправила прядь волос за ухо и взглянула на Семена, который, казалось, купался в лучах утреннего солнца. Его лицо светилось безмятежностью. — Отлично! — произнес Семен, счастливо улыбаясь своей сестре. — Это тебе отлично, — пробормотала Лада, — а у меня сил больше нет! Просто нет! Она не смогла сдержаться и, развернувшись, скрылась в доме, давясь слезами. Четыре года! Четыре долгих года она возит это кресло. Ей двадцать семь, а жизнь словно замерла...

— Вань, ну почему, когда я хочу с тобой поговорить, ты прячешься? — Надежда распахнула дверь гаража и стояла, прислонясь к косяку. С тех пор, как их единственная дочь вышла замуж и уехала, они с женой никак не могли найти общего языка. Казалось, что в их головах что-то перещёлкнуло, и они в одно мгновение заговорили на разных языках. Вернее, у Ивана вообще не находилось тем для разговоров, а Надежда, до последнего времени умевшая всегда сохранять спокойствие и порядок, вдруг превратилась в сварливую, даже в чём-то истеричную, женщину...