Надежда Ивановна стояла у окна, наблюдая, как осенний дождь смывает пыль с московских тротуаров. В руках дымилась чашка травяного чая, а в голове звучал голос дочери. «Людям на смех!» — эхом отдавалось в висках. Она посмотрела на свое отражение в темном стекле. Шестьдесят лет. Морщинки вокруг глаз, седина, которую она аккуратно закрашивала каштановым цветом, но главное — глаза. В них впервые за долгие годы появился блеск. Не тот усталый и всепонимающий взгляд матери и бабушки, готовой в любой момент сорваться с места, чтобы вытереть сопливый нос внука или сварить пять литров борща для зятя...

— Ты нам не ровня, деревенщина! — голос свекрови, Елены Павловны, звучал как хлыст. Она стояла на крыльце своего помпезного особняка, кутаясь в меховую накидку, и брезгливо смотрела на меня сверху вниз. — Чтобы духу твоего здесь не было через пять минут. Охрана проследит. Ноябрьский ветер швырнул мне в лицо горсть мокрого снега. Я стояла у кованых ворот, прижимая к груди трехмесячного Ванюшу. Он спал, ничего не подозревая, завернутый в теплое одеяло, которое я успела схватить в последний момент....