Квартира сорок на третьем этаже была как черная метка всего подъезда. Это дыра, из которой сочились пьяные крики, мат, звон битого стекла и тяжёлый, кислый запах немых тел и чего-то ещё — едкого, химического. Гореловы! Про Витьку-алкаша, бывшего зека, все соседи знали. И боялись. Двенадцатилетняя Лена каждый вечер становилась невольной свидетельницей взрослых разговоров. — Опять до трёх ночи шум! — мама, Светлана Петровна, с раздражением ставила на стол тарелку с супом. — Ребёнок плачет, а они орут и дерутся...

Лариса стояла у окна маршрутки и смотрела, как по запотевшему стеклу ползут редкие капли ноябрьского дождя. День выдался серым, вязким, но хуже всего было не это — хуже было чувство, что она едет не в гости к родственнице, а на экзамен к строгому преподавателю, который заранее уверен: ты всё завалишь. Сумка с пирогом непомерно оттягивала руку, в другой — букет хризонтем, купленный по дороге, хотя денег в этом месяце и так не хватало. Валентина Петровна не любила, когда приходили «с пустыми руками», и Лариса за два года замужества усвоила этот урок лучше любого другого...