В этот день, впрочем, как и во все предыдущие, в палате стояла та особая тишина, которую не встретишь в строгих операционных или в шумных коридорах приёмного отделения. Эту тишину нарушал лишь еле слышный звук аппаратуры, отвечающей за жизнеобеспечение, и осторожные шаги медицинского персонала. И вдруг — эту тишину, как выстрел, нарушил едва заметный звук. Такой лёгкий, что сначала показалось, будто послышалось. Это был всхлип. Медсестра, которая в тот момент находилась возле пациента, замерла, планшет выскользнул из рук...

В этот день, как и во все предыдущие, в комнате царила неповторимая тишина, несравнимая с той, что ощущается в стерильных операционных или оживлённых приёмных покоях. Лишь приглушённое гудение поддерживающей жизнь аппаратуры и тихие передвижения врачей едва нарушали её. И внезапно – словно раскат грома – тонкий звук прорезал эту тишину. Настолько тихий, что поначалу можно было принять его за мираж. Это был тихий плач. Медсестра, дежурившая у кровати больного, застыла, планшет выпал из её пальцев...