Андрей Абинский Что бы русские ни делали, получается…    Моего друга и одноклассника звали Гена Пудин. Потом его стали называть Генрих Адамович Пудин.  А ещё позже – mr. Henry А. Puding.    В школьные годы мы делили с ним одну парту. При этом Гена занимал две трети скамьи, поскольку был очень большим. И по росту, и по объёму. Голова у Гены была тоже большая. В этой голове хватало места для сложных математических формул, названий созвездий и элементов рибонуклеиновой кислоты.    Своими успехами в математике я обязан исключительно Пудину, поскольку списывал у него контрольные работы...

— Денис, тут такое дело… У Ромки опять проблемы. Он не сразу оторвался от газеты. Вечерний свет лениво просачивался сквозь чисто вымытое окно, ложился тёплыми прямоугольниками на паркет. В квартире царил тот особый, выстраданный покой, который наступает после долгого рабочего дня. Денис ценил этот покой. Он был материальным, почти осязаемым, как добротная мебель или толстые стены, отделяющие его мир от уличного шума. Голос Марины, нарочито мягкий, вкрадчивый, был первым камнем, брошенным в эту тихую заводь...