Ноябрьское утро встретило Игоря жестокой правдой. Деревянные нары в ночлежке прогнулись под его весом, будто мир окончательно пытался его проглотить. Серый свет пробивался сквозь мутные окна, превращая убогое помещение в неподвижный, чужой кадр. Запах немытых тел, затхлого воздуха и дешёвого табака въелся в стены — казалось, здесь он был всегда. Надежда умирала тут каждый день, как комнатное растение без воды. В углу кашлял Петрович — бывший инженер, который то и дело рассказывал всем, как жена ушла к другому, а начальство подставило его с деньгами...

В ночлежке сегодня было не протолкнуться. Воздух, густой и спертый, состоял из пара влажной одежды, запаха дешевого самогона и немытых тел. Он нависал тяжелым одеялом, которое не согревало, а лишь давило, затрудняя дыхание. Снаружи, за стеклами, вовсю буйствовала пурга. Ветер выл в подворотнях, как раненый зверь, захлебываясь и завывая с новой силой, а снег бил в стены сплошной колючей стеной. Каждый, кто был внутри, понимал: если нет укрытия на ночь, можно и не встретить рассвет. Эта мысль витала...