То роковое утро в особняке Ласточкиных было нарисовано акварелью ранней осени. Солнце, еще не набравшее полуденной дерзости, щекотало позолотой листву вековых дубов за высоким забором. Воздух, чистый и прохладный, пахнет увядающей листвой, дымком от камина в гостиной и... свежими круассанами. В столовой, окна которой выходили на ухоженный английский газон с беседкой-грильято (последний каприз Кати), царила субботняя неспешность. За длинным столом из карельской березы собралось все семейство. Во...

— Я ей помогать не собираюсь, — услышала Елена глухой, раздражённый голос мужа из кухни и замерла в тёмном коридоре, инстинктивно вжимаясь в стену. Ключ так и остался в замке, сумка со школьными тетрадями оттягивала плечо. — Мам, ты пойми, это её проблемы. Её и её родителей. Сердце ухнуло куда-то вниз, в холодную, звенящую пустоту. «Её», «ей»… Сомнений не было. Речь шла о ней, о Лене. — Ванечка, сынок, ну как же так? — заворковал в ответ приторно-заботливый голос свекрови, Ираиды Михайловны. — Она же жена твоя...