Анатолий сидел, вжавшись в холодный пластик больничного стула, и весь мир сузился до размеров этого бездушного коридора, выкрашенного в унылый салатовый цвет. Его крупные, привыкшие к клавиатуре пальцы, бессильно обхватывали голову, скрывая лицо, мокрое от слёз. За матовым стеклом палаты номер семь, в голубоватом свете медицинских приборов, лежала его дочь — маленькая, хрупкая Машенька. Ей было всего семь, а казалось — все девяносто. Её худенькое тельце почти терялось в больничной кровати, лицо было прозрачно-фарфоровым, а ресницы, тёмные и длинные, как у матери, неподвижно лежали на щеках...

Все началось с того самого утра, которое, казалось, ничем не предвещало бури. Солнце только поднималось над крышами домов, окрашивая небо в нежные персиковые тона. Воздух был свеж и прозрачен, а с полей тянуло сладковатым ароматом цветущих луговых трав. Анна, как всегда, встала затемно, чтобы успеть переделать все дела по хозяйству до того, как дети пойдут в школу. Она уже наполняла водой поилки для кур, когда из распахнутой двери дома выскочил её сын, Серёжа. Лицо его было бледным, глаза широко раскрыты от испуга...