— Мы с мамой решили, что Егора назовем Геннадием в честь деда, — заявил муж на выписке. Слова упали в стылую ноябрьскую тишину и разбились о ледяную корку на асфальте. Марина смотрела на Вадима, на его глуповато-счастливую улыбку, на букет роз в руках — три чахлых, подмороженных бутона в шуршащем целлофане — и не могла заставить себя поверить. Воздух, пахнущий выхлопами и больничной стерильностью, казалось, загустел, стал вязким, как кисель. — Что? — переспросила она. Голос был чужим, сиплым. После родов прошло всего три дня, тело еще было ватным, непослушным, а голова — пустой...

После выпускного бала Лера Синицина уехала из своего затерявшегося среди лесов городка Кедровска в Питер. Золотая медалистка, красавица, будущее светило архитектуры уезжала покорять большой город. Мать, Тамара Васильевна, одиноко махала платочком на перроне. В Питере Лера погрузилась в учёбу с головой. Первую сессию сдала на одни пятёрки. А на втором курсе, в промозглый ноябрьский вечер, подруга-одногруппница Яна затащила её в модный арт-клуб «Граффити». Там, среди дыма, громкой музыки и разговоров о концептуальном искусстве, Лера встретила Егора...