Николай Тимофеев Иркутское лето 1982 года. Вечер. Солнце сползает за дома, вместе с ним уходит отупляющий июльский зной. В подступающих сумерках появились летучие мыши, они бесшумно мелькают в воздухе. Перед палатками лагеря набора тихо гудит разношерстный строй абитуриентов. Это мы. Дежурный офицер с сержантом, исполняющим обязанности старшины, проводят вечернюю поверку. Сержант монотонно называет фамилии из журнала, из строя в ответ доносится громкое «Я!» или не менее громкое «Выбыл!» – про тех, кто сегодня завалил экзамены и уехал...

— Где мой ребёнок?! — кричала я, вцепившись в холодный металл больничной каталки, на которой меня везли по гулкому коридору. — Куда вы его унесли? А врач, высокий, с усталыми тенями под глазами, лишь на мгновение встретился со мной взглядом и тут же отвёл глаза. — Елена Андреевна, успокойтесь. Ребёночку нужны процедуры. Всё под контролем. Его голос, ровный и нарочито спокойный, не успокавил, а наоборот, взвинтил тревогу до ледяного ужаса. Процедуры? Какие процедуры? Мне ведь даже не дали его подержать...