Телефон разрывался от звонков уже полчаса, но я не могла ответить. Руки тряслись, а сердце билось так громко, что заглушало все остальные звуки вокруг. Наконец я решилась взять трубку. Голос Марии Ивановны, моей свекрови, ударил по ушам как молния. — Где ты таскаешься, Лена?! Гости за столом уже час сидят, все спрашивают про тебя! Позор какой! Я сжала телефон в руке, глядя на происходящее передо мной. То, что я увидела, кардинально меняло все — и мое отношение к семье мужа, и планы на будущее, и саму жизнь...

Утро выдалось жарким, пыльным, тяжелым. Уже целый месяц, как из домов уходили мужчины защищать родину, оставляя семьи дома. На станции творилось что-то невообразимое — народу набилось столько, что платформа едва всех вмещала. Женщины, кто плакал в голос, кто утирал слёзы украдкой. Ребятишки жались к материнским юбкам, чувствуя тревогу. Где-то с надрывом играла гармошка, и эта музыка делала происходящее ещё более пронзительным. Анна стояла с мужем чуть в стороне, держала его за руку. — Ты уж там береги себя, — тихо говорила Анна, поправляя ему воротник...