Мой отец — самый страшный человек на свете. А вооружившись бутылкой пива, он становится по-настоящему кошмарным. Одного лишь повышенного голоса папы и звука с которым расстегивается его ремень, достаточно, чтобы заставить меня дрожать как осиновый лист на ветру. Однажды ночью я лежал у себя в постели, изо всех сил пытался успокоиться после побоев и старался не слушать звуки плача моей мамы. Тогда мне в голову пришла классная идея, чтобы остановить боль и страдание: до чертиков напугать папу. Очевидно же, что он просто не понимает, какие чувства вызывают у нас его действия...

Инга сидела на жёстком стуле и держала сына на коленях. Рома ёрзал, но она не отпускала — будто боялась, что если разожмёт руки, всё развалится окончательно. Мальчик не понимал, зачем они здесь, почему папа стоит там, на другой стороне, и почему мама такая каменная. — Ваша честь, я устал от этого цирка, — Геннадий вскинул руку, как на планёрке. — Десять лет я тянул на себе эту семью, слушал истерики, терпел упрёки. Хватит. Я больше не намерен тратить время на неё. Судья — пожилой мужчина с усталыми глазами и седыми усами — поднял взгляд от бумаг, но промолчал...