Я думала всю дорогу из Пекина до Москвы, что Леднёв будет мной крайне недоволен. Бесконечные часы в самолете превратились в пытку, и низкий вибрирующий гул турбин отдавался в голове набатом, предвещающим неминуемую бурю. Я представляла, как Владимир Кириллович сидит у себя в огромном кожаном кресле в кабинете на последнем этаже – сосредоточенный, холодный, с непроницаемым лицом, лишь желваки ходят на скулах. Вот он постукивает своей страшно дорогой ручкой по дубовой столешнице, и этот мерный стук...

Стыковочный узел Дедала был похож на гигантскую стальную пуповину, соединяющую «Возрожденец» с телом колоссальной военной базы. За бронированным иллюминатором шлюза открывался вид на индустриальный ад — бесконечные фермы доков, где корабли, подобно раненых зверям, проходили лечение и модернизацию. Огненные вспышки сварок на мгновение затмевали свет далёких звёзд, а в такт им мерцали бортовые огни бесчисленных патрульных катеров, рассекающих чёрную пустоту. Воздух на мостике «Возрожденца» был густым, насыщенным озоном от работающих систем и едва уловимым напряжением предстоящей встречи...