Все началось с чашки. Вернее, с липкого, коричневого кольца, которое она оставила на белой столешнице из искусственного камня. Я вытирала ее уже в третий раз за утро, а она появлялась снова, как упрямое родимое пятно. Лёшкино клеймо. Знак его присутствия в моем идеальном, выстроенном по линеечке мире. — Лёш! — мой голос, как я и хотела, прозвучал не раздраженно, а устало-заботливо. Это был мой фирменный тон, отточенный годами материнства. Тон праведной мученицы. — Ты опять поставил чашку без подставки!...

— Мам, ты же обещала не приезжать без предупреждения, — Игорь стоял в дверях дачи, неловко переминаясь с ноги на ногу, пока его жена Даша сверлила взглядом свекровь Валентину Петровну. Та держалась за ручку потертого чемодана и смотрела на невестку с таким видом, будто видела ее впервые. Валентина Петровна всегда была женщиной крепкой — невысокая, плотная, с руками, привыкшими к работе. Седые волосы она по привычке убирала в тугой узел на затылке, а морщины вокруг глаз выдавали привычку щуриться — то ли от солнца, то ли от постоянного недоверия к окружающему миру...